Техноразнообразие как ключевой фактор цифровой деколонизации

Доменико Фьормонте

Мировое господство никогда не достигалось посредством одной лишь демонстрации технологического или военного превосходства. Источником силы является знание. Оно позволяет влиять на культурную гегемонию, как писал итальянский философ Антонио Грамши, путем установления границ того, чем является и не является знание. Информация, образование и продукты культуры и науки задействуются на самом глубинном уровне геополитического взаимодействия.

Впервые в истории этот сложный комплекс идеологий, практик и процессов взаимообмена сосредоточился на едином ресурсе, посредством которого создается и распространяется информация, — в интернете и на его инструментах. Интернет и связанные с ним технологии стали той площадкой, на которой осуществляется контроль над политикой и здравоохранением, проводится обучение подрастающих поколений, распространяются результаты научных исследований, оказывается влияние на решения экономического характера и оспариваются социальные нормы. Культурные, эстетические, социальные, правовые, экономические и другие структуры, характеризующие историю человечества вплоть до начала XXI века, вытеснила новая система субъектно-объектных отношений — империя алгоритма.

Геополитическое противостояние перенеслось в цифровое поле, превратившись в конкурентную борьбу за контроль над цифровыми знаниями — причем не только над ними самими, но и над соответствующей инфраструктурой и материалами, используемыми для ее создания и поддержки. Кабельные сети, приложения, программное обеспечение, дата-центры, металлы, редкоземельные и другие элементы все вместе составляют сложную мозаику геополитики цифровых знаний. Ныне уже не достаточно иметь ракетное оружие и армии, газ и нефть, экономическую мощь, исследовательские центры, университеты, средства массовой информации и религиозную власть. Без контроля над инфраструктурой и инструментами коммуникации все эти ресурсы будут слепы, глухи и немы.

Таким образом, цифровизация представляет собой последний этап процесса, описанного Грамши. Борьба за контроль над цифровыми знаниями, будь то битва за влияние на общественное мнение в социальных сетях или разногласия относительно применения искусственного интеллекта, сегодня достигла переломного момента.

В 1950-е годы канадский экономист Гарольд Иннис выдвинул теорию о политической, культурной и идеологической предвзятости всякой технологии. Она подразумевает, что материальное воплощение технологий несет на себе «отпечаток» ограничений, накладываемых на них принадлежащими к господствующему классу разработчиками, которые впоследствии используют эти ограничения для контроля над ними. Точно так же, как в 1930-е и 1940-е годы нельзя было вообразить себе современную индустрию печати без надежных поставок целлюлозы, сегодня невозможно представить коммуникацию в какой бы то ни было форме без адекватной сетевой инфраструктуры. 

Когда миром правят технологические монополии, необходимо стремиться лишить их экономического господства. Однако настоящая проблема лежит в культурной плоскости. Как объяснял Гарольд Иннис, для сохранения своего положения гегемоны должны, насколько это возможно, «стандартизировать» инструменты и методы коммуникации, что неизбежно приводит к сокращению технологического разнообразия. Протоколы связи, алгоритмы и программы должны беспрепятственно использоваться в любой точке мира.

Разнообразие и контроль диаметрально противоположны друг другу. Чтобы удержать господство, техногиганты должны обойти конкурентов, выкупить потенциальных соперников и, как сказал американский ученый в области компьютерных технологий Джарон Ланье, препятствовать инновациям и охранять свои технологии, чтобы добиться «эффекта блокировки». Это вполне понятно: никто не ждет от частной коммерческой компании из технологического сектора, что она начнет инвестировать в языки и культуры, доход от которых стоит под вопросом. К примеру, поисковый сайт Google представлен на 149 языках, карты Google — на более чем 70 языках. При этом, согласно другим источникам, поисковая система Google может поддерживать до 348 языков.

Несмотря на это, в ноябре 2020 года компания Google объявила, что сервис контекстной рекламы Google Ads — один из ключевых компонентов для тех, кто хочет осуществлять продажи через интернет, — будет доступен лишь на 49 языках, по большей части европейских. Однако согласно онлайн-энциклопедии Ethnologue, содержащей информацию о языках мира, в настоящее время на планете насчитывается более 7000 живых языков. А это значит, что даже лидирующая компания цифрового сектора готова представить лишь очень малую долю языкового разнообразия Земли.

Однако именно в этом естественном противоречии между стандартизацией и разнообразием, между элитизмом и цифровым плюрализмом и кроется возможное решение данной проблемы. И если верно, что власть стремится к концентрации и контролю, то не менее верно и то, что биокультурное разнообразие является обязательным условием поддержания жизни на планете. Оно служит гарантией нашего выживания, и для его защиты нам все больше будет требоваться технологическое разнообразие.

В продолжение мысли, которую развивал китайский философ Юк Хуэй, заметим, что под техноразнообразием следует понимать в том числе свободу выбора — а она, в ряде культурных контекстов, может подразумевать «отвержение» технологии, которая воспринимается всепоглощающей или вредоносной. Иными словами, техноразнообразие представляет собой право контролировать свой собственный «цифровой капитал», противостоять цифровому колониализму и поощрять решения, учитывающие экологическую, культурную и языковую специфику территорий.

Эпистемологического и, следовательно, технологического разнообразия не может существовать без тщательной переоценки центральной роли так называемой «периферии» нашей планеты. Не только потому, что материальные ресурсы, делающие цифровизацию возможной, сосредоточены в странах Юга, но и потому, что эпистемицид, «систематическое уничтожение конкурентных форм знания», всегда был одной из главных причин отставания в развитии.

Французский философ и психиатр из Мартиники Франц Фанон в своей книге Les damnés de la terre («Проклятьем заклейменные», дословно «Проклятые этой земли») говорит об извращенности колониальной идеологии, в основе которой лежит не только эксплуатация материальных и людских ресурсов, но и искоренение культуры коренного населения.

Величайшая победа колонизатора, пишет Фанон, заключается не в расхищении богатств колонизированного народа, а в том, чтобы убедить его в неполноценности его культуры. Как только местные знания становятся непригодны для их обладателей, колонизатор предлагает им более выгодную модель, культурные «нормы», которые население колонии не может не перенять. Именно по этой причине проблема технологического неравенства между Севером и Югом не должна решаться путем предоставления южным странам уже готовых технологических решений с Севера, что лишь способствует хищению данных и превращению Юга в технологическую свалку. Необходимо поощрять разработку местных технологий, которые были бы экологически устойчивыми и находились в соответствии с языковым, культурным и биологическим разнообразием данной территории.

Однако в настоящее время перед периферийными странами стоит следующая дилемма: создать собственные (инфра)структуры легитимизации либо же объединиться с группами, которые будут гарантировать им общественное признание и доступ к ресурсам (и дискурсам) гегемона? Во что обойдется им появление разнообразия? Для многих поборников свободного программного обеспечения очевидно, что, как говорила Одри Лорд, Las herramientas del amo no desmantelarán nunca la casa del amo — «Инструменты господина никогда не разрушат дом господина».

Тем не менее, разнообразие и инновации могут сосуществовать. Заимствование определенных технологий и сохранение исконной земли и культуры отнюдь не всегда вступают в противоречие. И, конечно же, диалог по линии Юг — Юг является одним из важнейших условий успешного сочетания инноваций и цифровой деколонизации.

Многочисленные инновационные проекты свидетельствуют о том, что в странах Юга появляются новые подходы к решению данного вопроса. В качестве примера можно назвать новаторский проект по суверенитету данных коренных народов, движение цифрового неприсоединения, концепцию Big Data Sur, предлагающую «южный» взгляд на большие данные, а также проект FLOK Society в Эквадоре, в основе которого лежит идея цифровых общественных благ. В Азии, Африке и Латинской Америке также все большую популярность набирает движение в поддержку общинных сетей.

Кроме того, Латинская Америка является родиной для, возможно, крупнейших в мире инициатив по публикации научных трудов в открытом доступе. Такие платформы, как Redalyc, Scielo, AmeliCa и т. д., бросают вызов не только западной системе с платным доступом к публикациям, но и англосаксонской культурной гегемонии в целом.

Некоторые могут утверждать, что все эти проекты не обладают достаточным весом, чтобы обеспечить «цифровую автономию» Юга. На это я могу возразить, что преобразование заключается не в колоссальных, чреватых обременяющими долгами иностранных инвестициях и технологической зависимости, а, как сказал кенийский писатель Нгуги Ва Тхионго, в «деколонизации разума».

Мир меняется, и те, кто ранее находился на периферии, сегодня становятся примером для подражания, создавая модели сохранения, предоставления и передачи цифровых знаний, основанные на принципах плюрализма и устойчивости. Жизнеспособная, мультикультурная и справедливая модель техноразнообразия уже существует.